7 декабря 2016 г - Литургия в Гореново. Дорога к храму.

Сегодня была Литургия в Гореново. 

11 участников, 7 причастников

Еще одна победа Христа.

И что удивительно: в Гореново стали строить дорогу.

Где-то нашли средства и строят.

Наверное, Господь принял покаяние: ведь село стало умирать после того, как дорогу "отремонтировали" кирпичами храма, и новое шоссе провели параллельно старому Мглинскому большаку, как бы взамен оскверненной святотатством прежней дороги - и жизнь пошла мимо.

И вот - снова строят, причем по плану: до храма.

Чудеса Божии.

28 сентября 2016 года в Гореново отслужена Литургия

28 сентября 2016 года в Гореново отслужена Литургия.
Служим иерей Михаил Шашков.
Молящихся было 13 человек, 11 человек причастились Святых Христовых Тайн.
Слава Богу !

18.09.2016 найдены основания храма и колокольни

Гореновская археология: место Троицкого храма

Питомцы Императрицы в Гореново. Из Журнала "Русская старина", 1879 г, т.25, вып. 5-8, июль, с 464-470

Питомцы Императрицы в Гореново. Из Журнала "Русская старина", 1879 г, т.25, вып. 5-8, июль, с 464-470


Сканы страниц журнала:
http://gorenovo.blogspot.ru/2013/03/1879-25-5-8-464.html

Расшифровка текста:
Русская старина, 1879, том 25, июнь,
с.464

Иная крестьянка, через год-два, возьмет кормить другого, а там и третьего, и, таким образом, у некоторых собиралось человек по 5-ти и даже более. За ребенка до 7 лет воспитательницы получали по 5-ти р. в месяц, а далее по 2 р. Воспитатели и воспитательницы имели право питомцев, как собственных детей, посылать на фабрики и получали за них жалованье. Некоторые взрослые питомцы получали с фабрик рублей по 25-ти в месяц, но денег, конечно, не видели. Воспитатели страшно злоупотребляли своим правом. Подростков надзиратели и сами испытывали, и брали в Москву. Оказавшихся способными оставляли в Москве и обучали грамоте. Питомцы, с отличными дарованиями и прилежанием, посупали и в высшие учебные заведения. Между прочим, некто Иван Яковлевич Яковлев был доктором и нескольких орденов кавалером. Он во всю жизнь свою служил доктором в ведомстве Воспитательного Дома и постоянно состоял при питомцах, сперва в Смоленской губернии, а потом в Мариинской колонии. Многие вышли в чиовники, топографы (кажется, преимущественно), учителя музыки,  школьные учителя, фельдшера и пр. Оказавшихся, поиспытании в Москве, малоспособными отсылали обратно на место жительства. Есть и теперь питомцы, например, Захар Лукьянов, села Мариинского (не из первых поселенцев), который жалуется на свою горькую мужичью судьбу. Его взяли было, говорит он, в Москву, стали учить; он лучше других понимал все, но воспитатели приехали, настращали его, что его станут больно бить в школе, и велели ему притвориться непонимающим. Он так и сделал. В школе с ним побились-побились, да и отослали в деревню.
Из питомцев времен Екатерины многие сделались чиновниками, а большинство - просто мужиками.

II

В двадцатых годах императрице Марии Феодоровне угодно было дать питомцам оседлость. В одно время собрали всех парней и девиц из подмосковных деревень в подмосковное подворье Воспитательного Дома. В одну половину поместили парней, в другую девиц. За мужчинами наблюдали надзиратели, за девицами надзирательницы. Так жили они недели три. В это время они безпрепятственно встречались в коридоре, играли на дворе, гуляли вокруг двора и, вообще, знакомились. Некоторые тут

с. 465

же согласились друг с другом на брак. Но некоторые девицы, жившие в хороших домах в Москве горничными, совсем не хотели идти замуж ни за кого из этих мужиков. К таким-то именно несчастным всего более и приставали уроды-парни. Недели через три приехал опекун и велел всем выстроиться, в коридоре, в две шеренги, - в одну женихам, в другую девушкам-невестам, и приказал женихам выбирать себе невест, начиная с крайнего. Парень указывал на девушку и говорил: я вот эту возьму! Девушку подводили к нему и, потом, обоих отводили в сторону. Иной урод укажет на красавицу-барышню, - хорошо одетую горниичную. Та закричит, замашет руками: не хочу, не хочу, не пойду замуж ни за кого, хочу остаться девицей!... Опекун начинал уговаривать ее. Если видел, что пара действительно неподходящая, то оставлял ее, а если ему казалось, что пара подходящая, то, просто, безцеремоний, в пинки, подтащат к жениху, - и делу конец. Многие из таких убежали уже из Мариинской колонии и пропали без вести. Многие пожелали жениться на дочерях своих воспитаелей или односельцев. Опекунский Совет, в таком случае, закреплял за женихом все хозяйство его тестя. Многие питомцы, как полагают и они сами, женились на родных своих сестрах. Все, например, считали Пименовых, в селе Александровском, родными братом и сестрой. Они, действительно, удивительно были похожи друг на друга, даже по характеру. Все питомцы до сих пор, - до третьего и четвертого рода, - имеют какой-тоособый, типичный оттенок: все они бледнолицы, сложения далеко не крепкого, а многие имеют и унаследованные болезни: чахотку и даже подагру. Свежего, крепкого, как наши соседи тамбоцы и пензяки, с медвежьей силой и неповоротливостью, - в питомцах не увидите ни одного. Все они необыкновенно доверчивы, просты, добры и без малейшей хитрости. Питомца узнаете из тысячи человек.
Вскоре после женитьбы, перед масляною, питомцев отправили в Смоленскую губернию, в село Гареново, в имение, отобранное за долги у помещика Тутчина, Опекунским Советом. Здесь была хорошая барская усадьба, с большим садом и множеством построек. Все имение Тутчина, с крестьянами, коих было до 500 душ, и землю, отшло в ведение Совета. Питомцев расзместили по крестьянам-старожилам. Спрашиваешь, бывало: что вы ели там, у старожилов? "Что? Мякинный хлеб. Глотаешь-глотаешь, бывало, насилу проглотишь. Ну, а потом привыкли, ничего, ешь". Питомцы, как-то особенно, саркастически, говаривли о гаренов-

466

ском мякинном хлебе, когда теперь, в Саратовской губернии, у них полны амбары пшеницы. Тотчас же по приезде в Гареново и старожилы, и питомцы принялись за вырубку леса и приготовлениея к постройкам. Весною начали строить им дома, по образцу аракчеевских военных поселений. В дома поместили женатых, с правами и названием хозяев; но к ним придали по парню и девице, мальчику и девочке. Парень и девица назывались товарищами, мальчик и девочка - малолетками. Впрочем, товарищи, большею частью, были женатые. На каждый дом отведено было по 4 десятины земли в каждом поле, т.е. 12 дес., и луга; дано было по 4 лошади, 4 коровы, 10 овец и баран, 10 кур и петух, упряжь будничная и праздничная, и все, до малейшей, даже самой пустой, вещи, в роде зеркальца и мыльца. Дома построены были скоро. До сбора с полей хлеба им выдавали по 2 п. ржаной муки в месяц и по 10 ф. крупы, по 1 ф. говядины и по 1 ф. масла в день на человека. По уборке хлеба выдача порционов прекратилась, но, зато, при недостатке своего, выдавалось казенное.
В Гаренове было устроено свое особое управление: управляющий, бухгалтер, писаря, доктор, фельдшера и полиция. Управление во всем знало только Опекунский Совет. Местные власти должны были только содействовать распоряжениям гареновского управления и приводить их в исполнение. Гареново составляло маленькое, независимое от смоленских властей, королевство, и, вдобавок, эти власти были обязаны исполнять все его требования, которые был иногда просто прихотями.
Первым управляющим в Гаренове был Дмитрий Александрович Хрущев, женатый на Софье Алексеевне, урожденной Саблиной. Доктором был Иван Яковлевич Яковлев, из питомцев. Хрущев хотел завести аракчееские порядки, апитомцы, между тем, были для этого народ совсем неподходящий: питомцы, живши под Млосквой в домах своих воспитателей. очень немного занимались хозяйством и хлебопашеством. Все почти они были фабричными. Здесь сразу им велели и землю пахать, и удобрять ее, и себя, и домашний скот и птицу кормить, и за домом и хозяйством смотреть, и на казну лес рубить и возить, и китпич делать, и пр. и пр. Вольному, беззаботному фабричному, никогда не жавшему и не думавшему о хозяйстве, не имевшему о нем понятия, не имевшему на это дело ни здоровья, ни привычек, - трудно было сразу приянться за все. С фабрики его, буквально, пустили в темный лес, и он потерял голову, не зная за что и как приняться. У него, поневоле, все валилось из рук. Хрущев, между

467

тем, тоже сразу, хотел сделать их образцовыми хозяевами. Едет питомец в поле получасом позже как велено, хотя-бы-то на свою работу, - порка; едет из поля, и сха в грязи, - порка; идет мужик по улице, кафтан не подпоясан, шапка сидит неловко - порка; донесет надсмотрщик, что лениво работал на себя иди на казну, - это все равно, - порка; неопрятно одетым пришел в праздник в церковь, или не пришел вовсе, - порка. Сиволапым, по выражению питомцев, старожилам, непривыкшим к чистоте в одежде, доставалось еще больше. Но розги и зуботрещины, вообще, в то время были делом обыкновенным; тут было другое дело, которого молодые поселенцы переносить уже не могли. Придет Хрущев в дом, застанет хозяина дома, оттузит его, прогонит на работу, прогонит товарку и малолетков, и останется в доме хозяйничать... И теперь крестьянина Ф.Т.К. зовут сыном Хрущева.
Рубка леса, возка, пилка, выделка кирпича, - все, нужное для постройки питомских домов, питмоцы и старожилы должны были делать сами. Кроме своих и казенных работ, они должны были делать общественные запашки. Им, по выражению питомцев,
не давалось отдыху ни днем ни ночью. Так жили они три года.
В 1825 году через Гареново проезжал император Александр Павлович. Крестьяне, старожилы и питомцы решились жаловаться государю. перед днем приезда государя Хрущев велел в амбарах нескольких крайних домов забить досками закрома, оставить вместимости на вершок и засыпать казенным хлебом. И стали закрома амбаров казаться сверху донизу засыпанными хлебом! Велел зажарить два гуся и две курицы и отдать и домах в два крайние дома. Из своего же дома прислал три большие хлеба и деревянную солоницу. При вьеззде государя в Гареново крестьяне встретили его, при конце села, с хлебом-солью. Хлеб и соль были хрущевские. Когда государь вышел из кареты, то крестьяне упали на колена и хотели было, жаловаться. Государь спросил: что значит, что они стали на колена? Саблин и Бибиков, хорошо знавшие, что крестьяне хотят жаловаться, но не желавшие безпокоить государя, доложили, что крестьяне уж очень рады его величеству, и делают ему честь. Государь пошел в первый дом, и крестьяне не успели сказать ему ни слова. У ворот первого дома, куда пошел государь, стояли хозяева с хлебом-солью и жареным гусем. Государь пошел в дом; в доме было чисто, а на столе стояли хлеб-соль и жареная курица. Государь пошел в амбарь - амбар полон хлеба. Осмотревши весь дом, государь пошел в следующий дом. Но жареные гусь и курица

468

перелетели уже туда, - хозяин и этого дома встречал с хлебом-солью и жареным гусем; на столе и здесь лежала та же курица, амбар и здесь был полон хлеба. Государь пошел в третий, - хлеб, гусь и курица туда же. Крестьяне стояли на улице возле кареты. Кучер государя Илья Иванов спрашивает их:
- Который ваш управляющий-то?
- Вот этот, толстый-то.
- А уж и плут же, говорят, он!
- Мы хотели было жаловаться на него государю, да нас не допускают.
- Падайте на колена, кричите !
При выходе государя из третьего дома, крестьяне опять упали на колена и закричали: ваше величество!
Но государь сел в карету и поехал в церковь. При выходе государя из церкви крестьяне опять упали на колена, закричали, но государь не обратил внимания, и поехал в дом к Хрущеву. Крестьяне пошли к дому Хрущева; но лица, бывшие в свите государя, оттуда их прогнали. Крестьяне собрались у дороги, на проезде государя. При проезде его, они опять упали на колена, но государь, полагая, что они отдают ему честь, поконился, и проехал. Проехавши сажен 200, кучер доложил государю, что крестьяне становились на колена затем, что хотели жаловаться, но что их не допустили. Государь, обратившись к крестьянам, сказал: "дайте мне одного, с которым я мог бы говорить, а прочие все молчите". Вышел старожил. Государь спросил его:
"За кем лучше жить, - за мной, или за барином?"
- За барином, ваше величество, жить было лучше.
"Почему?"
- Там мы работали только три дня, а теперь мы не знаем себе и праздников; казенными работами нас замаяли, себе нет времени ни посеять, ни убрать; управляющий, за дело и без дела, сечет и пр.
Бывший при этом Бибиков доложил государю, что крестьяне строят дома себе же, и поэтому они работают на себя же, а не кому другому. Государь сказал на это, что "на постройку домов ассигнована сумма, крестьяне же должны заниматься только своим хозяйством". В это время подбегает жена Хрущева, падает на колена и говорит: "Ваше величество! Муж мой никого пальцем не тронул, мужики говорят на него напрасно!... Государь:
"Уйди прочь, не твое тут дело!", и , обратившись к крестьянам, сказал: "хорошо, дети, я разберу это дело!". И поехал. Крестьяне:
"ага, наша взяла!..." Бросились в дом к Хрущеву, переломали двери, перебили окна, зеркала, мебель... и хотели избить Хрущева. Жена Хрущева, в это время беременная, испугалась, упала и ... умерла. По распоряжению Саблина, в эту же ночь, была вызвана военная команда. Солдатам велено было войти в Гареново так, чтобы никто их не заметил, и стать у всех дверей и окон, чтобы никто из крестьян не мог уйти. Утром всех их арестовали. Утром же явились из окрестных деревень понятые, навезли кандалов, веревок, колодок и рогоз, и приехал князь Еламов(?) для производства следствия. Всех арестованных повели в дом Хрущева, во второй этаж. В той комнате, куда ввели их, посередине, на столе лежали: 25 р. денег, десяток яблоков, новый шелковый платок и три пары розог. Следователь и Саблин стали допытываться, кто зачинщик бунта. "Тот,  - говорили они, - кто укажет нам главного бунтовщика, получит вот эти деньги и подарки; если же не выдадите его, то мы всех вас поголовно пересечем. Дайте нам одного умного человека, с которым мы могли бы говорить, и который высказал бы, чем недовольны вы".
- Вы его в острог посадите?
"Нет, честное вам слово!"
Мужики указали на Андрея В. Гузова и Василья Былинку. Их увели вниз к допросу. Чрез несколько времени Саблин приходит и говорит: "дайте еще кого-нибудь; те безтолковы", между тем как Гузов и Былинка были одни из самых толковых. "Нет, - говорят крестьяне, сперва возвратите нам Гузова и Былинку, тогда мы дадим вам других" После многих толков, мужиков вывели на площадь, окружили в несколько рядов солдатами и понятыми; по указанию Хрущева, человек двадцать пять заковали в кандалы и отправили в острог; прочим-же набили колодки, перевязали назад руки и с понятыми отправили пешком, по разным деревням, верст за 15-20, с крепким наказом стеречь их и никуда не отпускать до нового распоряжения. Но крестьяне знали, что через три дня должна проезжать государыня. Им, во что бы то ни стало, хотелось подать ей прошение, которое благодетели их к вечеру им уже настрочили. Некоторым, действительно, удалось уйти. Их розыскивали по всем местам, днем обошли все гумна, лес и болота, ночью шарили с фонарями, но никто не попался, потому что сами искавшие им сочувствовали. Курибский, например, сутки лежал под кустом среди болота, а другие сутки в овине, не евши и не пивши, с проше-

470

нием, выжидая проезда государыни. Не доезжая до Гаренова верст пять, государыня должна была переменять лошадей. Питомцы бросились с прошением туда, но она не приняла его, сказавши, что не ея это дело. Подавшие прошение прицепились к задкам экипажей свиты государыни и доехали до Гаренова. При выходе ея из церкви они опять просили, было, принять их прошение, но государыня и здесь отказала. В самом Гаренове, между тем, у каждой двери дома, у каждого окна стояло по понятому из окрестных деревень, затем, чтобы никто из живших в домах не смел взглянуть в окно и кричать государыне. Понятым было приказано бить в рыло всякую бабу, которая бы вздумала бы глядеть или кричать. На другой день, по проезде государыни, всех, разосланных по деревням, возвратили, но отосланные в острог сидели там с полгода.
Вскоре Хрущева заменил Егор Карлович Лоде. Хотя он порол крестьян, и не меньше, чем Хрущев, но, по крайней мере, питомцев не посылали на казенные работы. В Гаренове он управлял года три. Как при Хрущеве, так и при Лоде - порядки были аракчеевские. И Хрущев, и Лоде недобрую память оставили о себе в питомцах!
Императрица Мария Феодоровна, покровительствовашая питомцам, желала улучшить быт их, и нашла возможным перекселить их в Саратовскую губернию.
В 1826 г, 16 марта, государю императору Николаю Павловичу поднесен был доклад о переселении питомцев, с проектом, сообразным местным положениям о их будущей жизни. На докладе государь собственноручно написал: "предполагаемое новое заведение нахожу весьма полезным и подающим надежду упрочить благосостояние воспитанников Воспитательного Дома; нужные с Моей стороны распоряжения с сим же вместе предписываются" (1)
(ССЫЛКА (1) Стат. описание Саратовской губернии, состав. Леопольдов)
Дело переселения начато покупкою земли. Лоде был послан в Саратовскую губернию отыскивать удобную для поселения землю. Он осмотрел все пространство от Саратова до Царицына. Ему непременно хотелось поселить недалеко от Саратова и, главное, Волги. По указанию купца Хахалина, торговавшего скотом

Вдовы Победы. Воспоминания о гореновцах, вынесших на своих плечах тяготы войны

Мамонтова Мария Ивановна

Родилась в 1914 году в деревне Грязенять, жена Мамонтова Егора Евстафьевича, 1911 г. р., уроженец древни Галеевка – 1.

В семье было четверо детей:

Первый ребенок умер, родился неживой.

Дочь - Надежда Егоровна Мамонтова (по мужу - Цивенкова) – 1937 г.р.

В войну ей было четыре года, помнит, когда шли с мамой за водой, по дороге

ехало столько машин, вся дорога была ими забита.

После войны четыре года училась в Грязенятской, а затем два года в Гореновской школе и заканчивала учебу в Грязеняти. Окончила курсы бухгалтера, работала в Грязенятском сельском совете, затем бухгалтером в Рославльском райисполкоме.

Сын – Иван Егорович, 1939 г.р. После службы в армии всю жизнь работал шофером в колхозе «Ленинский путь», неоднократно был передовиком сельскохозяйственного производства, удостоен звания «Ветеран труда».

Сын Саша, 1941 г.р., умер в 1,5 года от скарлатины.

Забрали отца на фронт в июле 1941 года, но он не вернулся, пропал без вести.

До войны он работал лесником, и у него было ружье. Кто-то об этом сказал фашистам, и они пришли к нам в дом и стали спрашивать: « Где ружье?» Мать ответила: «Отец, как уходил, в речку закинул, чтобы дети с оружием не баловались». Отстали. Потом мама нам сказала, что она привязала ружье к телеге, к днищу и отвезла в Артемовку к партизанам.

Во время Великой Отечественной войны, рассказывает Надежда Егоровна, моя

двоюродная сестра была угнана немцами в концлагерь за связь с партизанами.

Мать и тетка мыли у немцев посуду. Жили мы в бане. После войны было очень трудно жить. Картошки не было, собирали «чачохи» (тухлую картошку), запекали

блины, чтобы хрустели. Хлеб - мука с травой. Бабушка посылала меня в лес за ягодами и говорила: «Увидишь блестящий ремень - беги, это змея».

Ягоды ели со снятым молоком: верх с молока снимут и из него сколотят масло, которое надо было бесплатно сдать государству.

Помню - нашла красивый карандаш - капсюль и принесла домой, мама запретила поднимать.

«По полю, бывало, идешь, рожь кругом…, но рвать нельзя - посадят в тюрьму.

Украдкой собирали колоски после уборки ржи, около леса собирали, бабы потом колос в ступе толкли, а стебли в навоз прятали, чтобы никто не увидел ».

«Трудно было очень, но выжили. Мне нравится жизнь сейчас»: говорит Надежда Егоровна.

Гореленкова Пелагея Федотьевна (девичья фамилия Гордеева)

Родилась в деревне Гореново в 1900 году.

Муж - Гореленков Егор Власович, 1906 г.р., уроженец деревни Гореново.

Ушел на фронт в 1941 году, пропал без вести.

В семье было восемь детей:

Сын Петр - 1924 г.р., его забрали немцы, не дойдя до Рославля он сбежал к своим, затем ушел на фронт, погиб в бою, похоронен в Польше.

Дочь Екатерина, 1926 г.р.- угнали немцы в Германию. Была домработницей у

немецкого генерала, ухаживала за его двумя детьми. После освобождения вернулась домой, работала путевым обходчиком в городе Рославле.

Дочь Мария 1930 г.р., работала в колхозе, теперь живет в г. Смоленске.

Дочь Надежда, 1934 г.р. Нашла красноармейскую звезду и прицепила к одежде, за это ее немцы чуть не расстреляли, заступилась мать. После войны работала на железнодорожных путях в Рославле, затем уехала в Москву.

Двойняшки – Евдокия и Алексей (1936г.р.)

Сын Михаил (1940 г.р.) – погиб в Грузии, после армии поехал по комсомольской путевке на строительство электрических вышек, убило током.

Дочь Наталья,1938 г.р. всю жизнь прожила в деревне Гореново, проработала в колхозе « Ленинский путь».

Мать рассказывала, что немцы, как пришли в их деревню, а жили они тогда в Новоселках, выгнали всех из домов. Старшие дети прятались в кустах, чтобы не попадаться немцам на глаза. Зверствовали фашисты, все продукты забирали, резали скот, птицу. Мы ели щавель и козелец (из него варили кашу). После войны были карточки. Посуды не было, маме сбили корытце, и мы из него ели, помню, поставит его на пол, нальет похлебки, а мы вокруг него все восемь детей с деревянными ложками. Картошки еле хватало до посева, но люди были добрее, не крали, попросишь – дадут. Мы с сестрой носили щавель продавать в Рославль. На углу на Юр - Горе был магазин, стояла большая очередь за хлебом. Мы встали сзади. И тут мужчине стало плохо, начался приступ- эпилепсия. Все растерялись, а мы бросились ему на помощь. Потом пропустили нас без очереди, а то не достоялись бы мы до буханки этой.

Мама работала в колхозе, ухаживала за овцами, телятами, доила коров, вязала лен. Всю работу выполняла вручную, носила на себе ноши сена, мешки с посыпкой, столько мешков перетягала…, дважды чуть не погибла, когда вершила стога.

Помню, была у нее овчинная шуба, бывало, заледенеет зимой - не успевала высыхать к следующему дню, мы маму покормим, на печи отогреется и опять на работу. Мы – дети помогали ей во всем. Мать получала пенсию за погибшего мужа

12 рублей, потом стали платить 24 рубля, стало немного легче. Было трудно очень, но выжили, Господь помогал.

Голубкова Аксинья Васильевна

Голубкова Аксинья Владимировна

Уроженка села Гореново Рославльского района Смоленской области.

Муж – Голубков Роман Иванович 1904 г.р. Призван на фронт в 1939 году,

командир разведгруппы, погиб на Финской войне.

Дети: Сын Голубков Василий Романович 1924 г.р. погиб под Чаусами Могилевской области 15.12.1943 года, похоронен в д. Старая Буда.

Дочь Голубкова Анастасия Романовна 1925 г.р., работала на аэродроме за Кириллами.

Сын Голубков Николай Романович 1936 г.р.,

Дочь Кротова (Голубкова) Ольга Романовна 1939 г.р., проживает в д. Гореново,

работала дояркой в колхозе «Ленинский путь», имеет звание «Ветеран труда».

« Когда пришли немцы в деревню, брат Василий передавал сведения партизанам, затем ушел на фронт, а перед этим собрал все документы и закопал, показал маме место, потом искали, не нашли», - рассказывает Ольга Романовна.

Немцы выгнали нас из дома, жили в бане и в погребе. В деревне жила тетка Анисья, она поспорила с полицаями - придут русские, покажут вам - за это ее забрали и увезли в Рославль, там и расстреляли. А нас - всех жителей со всего нашего края собрали и загнали в сарай, хотели спалить (помню - мать переодела меня во все чистое, на мне была желтая кофточка), но пришли партизаны и нас выпустили.

Наши деревенские ребята помогали партизанам. Моя будущая свекровь (Кротова Наталья Никитична) жила на краю деревни, там была явка. Полицаи думали, что Алена переводит партизан, и застрелили ее. Немцы, что стояли 2 года в деревне сильно не злились, но когда наши наступали, шел карательный отряд, те палили хаты, забирали скот и угоняли молодое население в Германию. Наша хата тоже сгорела. Запалили и Александры Семеновны Курковой дом, она побежала тушить, а немец стреляет, летят пули выше ее головы, а она все равно продолжает тушить, тогда немец застрелил ее. Помню - лежит она на траве и дырка в спине, а под ней лужа крови, помню - как хоронили. Закопали ее вместе с русским солдатом в одной могиле. его звали Александр.

Мы вместе с сыном Алексеем ездили на могилу к брату в Белоруссию. В деревне Буда стоит памятник, нашли фамилию соседа, спрашиваю: « А где похоронен Голубков Василий?»

- « Надо идти в лес, метров 500». И мы пошли. Лес высокий, сосны,ели, а ямок от бомб и траншей одна на одной, и даже травка не растет, только мелкая - мелкая.

«-Тут нельзя было уцелеть, братец, ты мой!» – говорю я Васе. Идем дальше, стоит ограда, а по краям плиты и благодарность от «могилёвцев» нашим русским солдатам. Смотрим, большая квадратная могила - здесь 500 человек лежит (по интернету нашли, тут похоронен Вася), а дальше и в сторону две могилы чуть поменьше на 800 человек, а еще дальше огромная прямоугольная могила на 1500 человек. Много наших там земляков покоится. Ухаживают за этими могилами школьники из Антоновки.

Козлова Александра Петровна

Козлова Александра Петровна

Родилась 18 апреля 1906 года в селе Гореново.

Муж – Козлов Егор Давыдович 1905 г.р., уроженец села Гореново. Был мобилизован на фронт Ленинградским Военкоматом в 1941 году. Погиб в марте 1945 года в Кенигсберге.

Дети: Дочь- Екатерина 1927 г.р.

Дочь- Софья 1929 г.р.,

Сын – Сергей – 1931 г.р.,

Сын- Василий- 1941 г.р.

Рассказывает дочь - Дроздова (Козлова) Софья Егоровна.

Егор Давыдович окончил церковно - приходскую школу при Троицком храме в селе Гореново, а наша мама была неграмотная женщина из большой многодетной семьи (у родителей было восемь детей: две дочки и шесть сыновей), поэтому нужно было помогать растить детей, прясть, ткать, вышивать, а не учиться, считалось, что те, кто учится – бездельники.

До войны отец работал в поселке Ершичи секретарем партийной организации, всегда был на руководящих постах. Он хорошо разбирался в политике, помню, когда он приезжал, всегда приходили мужики и беседовали с ним о жизни. Добираться из Ершичей было тяжело, всего 2 раза в неделю ходила почтовая машина из Рославля, на которой он приезжал. Потом отца назначили председателем колхоза в Хлясино, мы там какое – то время жили. В школе нам выделили комнату. До войны мы жили неплохо, папа обеспечивал свою семью всем необходимым, часто привозил материал. Наша мама – Александра Петровна была портниха и всех нас обшивала. Незадолго до начала войны отца отправили в Рославль, проработал он там совсем немного и Горком партии направил его в Ленинград. Оттуда папа часто присылал нам посылки со сладостями. Затем мы получили письмо, в котором отец сообщил, что ему дали квартиру, и он скоро приедет за нами.

Мы стали собираться к отъезду. А наша бабушка - мать Александры Петровны, не хотела нас отпускать и говорила: « Санька, посади огород, а там уезжай!» (так звали нашу маму в деревне). Мы так и сделали, посадили огород, но не успели корову продать, и вдруг началась война, так мы и остались. Отца больше не видели. Без него у нас родился брат Василий 14 марта 1941 года, папа знал о его рождении из письма.

У нашей мамы был брат Яков Петрович, он решил жениться на Марии Романовне Семченковой (Козловой), и за день до войны пошли в сваты, а назавтра днем объявили войну. Свадьба не состоялась, а Яков погиб.

Всех мужчин забрали на войну, много ушло добровольцев на фронт и даже девушки молодые, остались только старики, женщины и дети. Вечерами ходили патрули (две женщины с повязками, поочередно смотрели, чтобы свет не зажигали, лампы не горели в хатах, а окна были занавешены), ждали, что будут бомбить село, было очень страшно. С приходом немцев в наше село начался полный ад. Из домов нас выгнали, и жили мы кто где: кто в банях, кто в погребах. Мы жили у родственницы, у двоюродной сестры мамы (Козловой Антонины). Наш дом был большой, добротный и в нем немцы сделали лазарет для своих раненых солдат. Мама топила им печь и пекла хлеб. До сих пор помнится запах маминого хлеба с корочкой, вытянет из печки деревянной лопаткой, на полотенчико положит, сбрызнет водичкой корочку и накроет. А мы были так воспитаны, без матери не могли хлеб тронуть. Когда мать топила печку, брала с собой маленького Васю, он долго не мог ходить, ползал на попе, немцы его щипали и гоготали как жеребцы, над тем, как ребенок плачет, были и добрые – могли дать втихоря и сахарку, и хлебца. А я, Соня (дочка), мне тогда было 13 лет, носила немцам обеды с кухни. Кухня была на Поповке возле Козловых (Надежды Иосифовны). В одной руке два котелка и в другой два, около 1,5 литров каждый. Мне – девчонке было тяжело, но я ежедневно носила немцам еду. Мама разливала им еду, а мы – дети ждали, когда мать принесет нам объедки, если останутся. Однажды я споткнулась и разлила еду, зимы были морозные и снежные, у меня даже ручонки примерзали к этим котелкам, так меня так отхлестали плеткой, хотели даже убить, но заступилась мать, и меня отпустили. В другой раз я сильно заболела, и не понесла обеды, не было сил, и спряталась у тетки Марфы, тогда немец пришел к ней, приставил наган к груди и кричал: « Где паненко? Где паненко?» и тыкал кинжалом в пол, а я сидела в подполье и дрожала от страха. Когда нашли меня, то получила сполна, били так плеткой, помню до сих пор. Я очень сильно возненавидела немцев.

Помню, как они заставляли пленного русского солдата, который ремонтировал хомуты для их коней, пороть шилом нашего маленького брата Васю.

Старшая сестра Катя и брат Сергей чистили дороги для немцев, чистили даже противотанковый ров, чтобы они могли проезжать. Фрицы очень боялись наших русских морозов, закутывались поверх шапок платками, было противно смотреть.

В 1943 году немцы отступали. Я это очень хорошо помню, они шли через наше село Гореново, по ладыженской дороге, жителей сгоняли к мосту, чтобы отправить на запад. Многие не подчинились приказу и их тут же расстреливали. Нас всех собрали и гнали впереди себя вместе с коровами, поросят и курей они всех пожрали. Кто смог сбежал по пути, остальных угнали с собой. Мы смогли убежать и спрятаться в окопах под Михайловкой (до войны была деревня). Окопы выкопали заранее, кто- то сообщил, что немец скоро будет отступать и женщины ночами их рыли. По дороге наша корова отвязалась от повозки и убежала домой, там ее и застрелили. Наступала Красная Армия. Вечером немцы стали жечь дома. Полностью сгорели Слобода, Поповка, Кизёнщина, остались только дома в Марте, так как там была узкая дорога, и когда горели дома, немецкие обозы (лошади), не могли пройти. А мы сидели ночь в окопах и смотрели, как горит наша деревня, зрелище ужасное. И только утром, когда все стихло, мы пошли в деревню. Сколько было причитаний, сколько было слез, все сгорело дотла, только трубы и печки остались. А на пепелище нашего двора лежала обгоревшая корова, она нас и спасла от голода. Осталось всего несколько хат, которые стояли на краю деревни, а до войны было 200 дворов. У нашей бабушки дом не сгорел. Вот там мы все и жили, нас пять человек, бабушка, тетка Уля, тетка Марфа и трое детей, семья Серёжиных - пять человек. Всего двадцать человек в одном доме, как муравьи. Хорошо картошку выкопали, не сгорела. Так и зимовали. Трудно было, но не страшно, ждали окончания войны, ждали своих отцов домой. Все были очень худые, одеть было нечего. Много было вшей, клопов и прусов (тараканов). Зимой заболели чесоткой, кожа покрылась какой- то чешуей, как у рыбы. Пережили много горя, холод и голод. Варили конский щавель и « кашу», которая растет на нем.

слева Александра Петровна Козлова жена Егора Давыдовича

Уцелело несколько коров в деревне, делились молоком. У нас даже мысли не было кого- то бросить в беде, у кого-то отобрать, делились всем, жили дружно. Собирали зимой картошку мерзлую и пекли из нее такие блины - «мандолики» их называли, невозможно было есть, а мы их ели. Спали мы на печке, а кто постарше - на полу, даже накрыться нечем было. Есть очень сильно хотелось, а наша бабушка берегла льняное семя и, когда было невмоготу, давала нам щепотку, мы его долго - долго жевали, не глотали и потом успокаивались и засыпали.

Отец с фронта прислал нам письмо, где - то весной 45-того. Писал, что скоро они подойдут к Берлину, но он не дошел, погиб под Кёнигсбергом, похоронен в Братской могиле. После войны к нам приезжал сослуживец на маленькой машинке, вместо ноги у него был деревянный протез, он и рассказал нам, как погиб отец.

Они попали под бомбежку, снаряд попал прямо в отца и он сразу погиб, а этому солдату оторвало ногу. Перед боем они договорились: если с кем - то из них что-то случится, обязательно сообщить родным. Погиб наш отец в звании офицера – лейтенанта. Я помню, когда пришла похоронка. Мой брат Сергей прибежал домой и говорит: « Нам письмо пришло в сельсовет». Это была похоронка. Мама спряталась в погреб, чтобы нас не пугать, и голосила от горя, а мы подумали, что она туда упала.

Как началась война, мама собрала все документы и фотографии отца в кожаный портфель и закопала на огороде. После войны мы ничего не смогли найти. За отца нам платили пенсию, и стало немного легче. Но, кто жил с батькой, те семьи были покрепче, а нам было трудно. У нашей мамы и братья погибли, только двое вернулись с войны.

Наше поколение - дети – войны, очень многое перенесли, очень много горя мы увидели. А сколько мы поработали, всё было разрушено фашистами! Так хочется, чтобы у наших детей, внуков и правнуков никогда не было такого!

Пронченков Николай Александрович 

 родился в 1925 году в деревне Гореново. Призван Рославльским РВК. Служил с 10.1943 по 05.1944 года в 1207-м стрелковом полку 277-й стрелковой дивизии, 1- м гвардейском полку рядовым. В 1943 году под городом Чаусы Могилевской области получил ранение в левую ногу, в ЭГ отняли пальцы на левой стопе, комиссован как инвалид 2 группы. Награды: медаль « За отвагу», медаль Жукова, орден Отечественной войны 2 степени.

Работал трактористом, комбайнером в колхозе «Ленинский путь». Получил звание «Ветеран труда», награжден медалью « За доблестный труд». Умер 14.05.2004 года.

Клёнкина Татьяна Никитьевна (девичья фамилия Калядина)

Кленкины

Родилась в 1902 году в деревне Новосёлки Рославльского района Смоленской области. Работала в колхозе.

Муж - Клёнкин Стефан Никитьевич, уроженец деревни Новосёлки. В 1941 году был призван Рославльским РВК на фронт. Погиб в 1943 году под Чаусами Могилёвской области.

« Наша бабушка – Татьяна Никитьевна , рассказывает внучка - Калядина Галина, осталась одна с двумя малолетними детьми».

Сын – Клёнкин Николай Стефанович, 1927 года рождения, работал и жил в деревне Новосёлки. Умер 21 февраля 2003 года.

Дочь – Клёнкина (Колядина) Евдокия Стефановна – 1936 года рождения, работала и жила в деревне Гореново.

Умерла 23 мая 2013 года.

28 сентября 2016 г. - дата следующей Литургии в Гореново

ИНФОРМАЦИЯ
о. Михаил Шашков определил 28 сентября 2016 г. - дата следующей Литургии в Гореново

Фотохроника: 27.07.2016, после Литургии в Гореново

Фотографии, сделанные после Литургии 27.07.2016, свящ. Михаил Шашков вместе с участниками богослужения возле храма

У гореновского храма понемногу облагораживается территория, зацвели цветы у входа

о. Михаил Шашков и р.Б. Ирина

монах Серафим и р. Б. Ирина
В этом году храм в Гореново существует на их попечении

Участницы службы возле храма

27.07.2016 В Гореново совершена Божественная Литургия

27.07.2016 В Гореново совершена очередная Божественная Литургия, служил свящ. Михаил Шашков, настоятель храма Воскресения Христова (г.Рославль). За Литургией молились 13 человек, 9 из них стали причастниками Святых Христовых Тайн.
Отрадно отметить, что в последнее время храм стал местом совершения также и богослужений мирянским чином, читали акафист свт. Николаю Чудотворцу.

Еще одно трофейное фото храма - снято оккупантами

ФОТО из Германии. Храм в Гореново во время войны.

8 июня 2016 г. в Гореново отслужена Литургия

8 июня 2016 г. в Гореново отслужена Литургия иереем Михаилом Шашковым.
Участников - 7, причастников - 4.
Слава Богу за все!

Цветы у храма

Храм в Гореново мало-помалу начинает оживать и благоукрашаться не только внутри, но и снаружи - трудами Валентины Филипповны Важовой посажены первые цветы. Храм и земля окрест него это освященное место, как-бы зримый образ рая, поэтому принять украшать это место цветами. И каждое маленькое такое дело - тоже молитва к Богу

18.05.2016 г первое богослужение мирянским чином в гореновском храме

Тропарь Божией Матери пред иконой Ее Неупиваемая чаша

глас 4

Днесь притецем вернии/ к Божественному и пречудному образу Пресвятыя Богоматери,/ напояющей верных сердца/ небесною Неупиваемою Чашею Своего милосердия/ и людем верным чудеса показующей./ Яже мы видяще и слышаще/ духовно празднуем и тепле вопием:/ Владычице премилостивая,/ исцели наша недуги и страсти/ молящи Сына Твоего Христа Бога нашего/ спасти души наша.

18.05.2016 г по благословению о. Михаила Шашкова впервые в гореновском временном храме прозвучал акафист иконе "Неупиваемая Чаша".

Четыре человека собрались прославить чудотворную икону Божией Матери. Это первое богослужение мирянским чином, и, будем надеяься, не последнее.

Посещение родины основательницы Аносина Борисоглебского монастыря игумении Евгении (Мещерской)

• Посещение родины основательницы Аносина Борисоглебского монастыря игумении Евгении (Мещерской)

http://www.anosinomonastir.ru/news/palomnicheskaya-poezdka-sester-obiteli-v-predely-smolenskoy-mitropolii.html

9 мая 2016 года по благословению настоятельницы Аносина Борисоглебского монастыря игумении Марии (Солодовниковой) аносинские сестры со священником обители иереем Георгием Кириндасом совершили паломническую поездку в пределы Смоленской митрополии, посетив родину основательницы монастыря игумении Евгении (Мещерской) в Гореново, бывшем родовом гнезде семейства Тютчевых.

  Сестер приветствовал благочинный рославльского благочиннического округа протоиерей Михаил Гольцман. Вместе со священником Георгием он совершил заупокойное богослужение для местных жителей, собравшихся помянуть своих родных и близких в преддверии Радоницы. Панихиду служили под открытым небом у поклонного Креста, которым обозначено место некогда возвышавшегося здесь храма. Старожилы еще помнят его величественный силуэт - церковь, возведенная тщанием деда прославленного русского поэта Ф.И. Тютчева была взорвана в 60-е годы 20 века. Теперь службы изредка совершаются в маленьком храме, оборудованном из строительного вагончика. Сельчане с благодарностью ценят нечастую возможность помолиться за уставным богослужением и, отложив весенние земледельческие хлопоты, тепло встречали посетивших их священнослужителей и сестер монастыря.

  После панихиды, светлая грусть которой в эти пасхальные дни была растворена радостью о Воскресении Христовом, сестры передали гореновским прихожанам гостинцы в благословение от Аносинской обители и разделили с ними праздничную трапезу.

  На обратном пути сестры посетили старинные города Рославль и Смоленск, где поклонились великой древней святыне Земли Русской, Смоленской иконе Божией Матери Одигитрии, а также Колоцкий женский монастырь под Можайском.

09.05.2016

Фотографии

10 февраля 2016 г. в Гореново снова была отслужена Литургия

10 февраля 2016 г. в Гореново снова была отслужена настоятелем храма Воскресения Христова (г. Рославль) иереем Михаилом Шашковым Божественная Литургия.
Молиться собрались 5 человек, причастился 1 человек.                                                                                         «Кая бо польза человеку, аще приобрящет мир весь, и отщетит душу свою?» (Мк. 8; 36) Евангелие ясно говорит, что ценность одной человеческой души для Бога больше, чем ценность ВСЕГО мира. Это очень далеко от наших обыденных житейских мерок. Наверное, ради приобщения Небу одной желающей этого души и приходил Господь в Гореново. Слава Богу, что есть к кому Ему прийти в разрушенное и материально, и духовно село.